День недели: будний
Участвуют: Friar Tuck, Little John
Место: Ноттингемшир, Дербишир и королевские леса
Отредактировано Little John (2020-11-10 11:03:56)
[начало осени 1190] Какое небо голубое!
Сообщений 21 страница 22 из 22
Поделиться12020-10-30 22:16:30
Поделиться212020-11-09 22:04:21
Эль был хорош. Видать, не одними только молитвами краснощекий служитель божий размягчал сердца своих прихожанок, раз угощали его с такой щедростью. Одна молитва что сухарь, в горле встает комом, ежели ее не сдобрить ломтем масла или глотком медовухи. А уж молодки позажиточней, из тех, кто мужа не успели в дверь выпроводить, а дружку уже в окно пальцем мигают, за одно "Pater noster" не расщедрятся. Да и девицы, с норманнской поганью спознавшись, за одну только добрую душу да верное сердце не больно ласково смотрят; им подавая ярких лент да шелковых рукавов, а то и колец золотых, как у знатных господ. Оглянуться не успеешь, как уж сам в долгах как в шелках, а красотка фьюить - и упорхнула, только край юбки и видели.
Это Джон знал по опыту.
На обиженный вид монаха он лишь рассмеялся, и хотел было изречь что-то вроде: "Вот ты и поделился, отче",- как вдруг вероломный недруг швырнул в него целым клубком ядовитых змей; ну, во всяком случае, так ему показалось. Отскочить Джон едва успел, и кажется, даже вскрикнул от неожиданности, в мгновение ока переходя от благости ко гневу. Да грех было и не разгневаться! Особенно стало досадно, когда в шевелящемся клубке он распознал одного-единственного ужа, и устыдился и собственного испуга, и глупого бабьего вскрика.
- Ну ты, божий человек!- глаза великана недобро сверкнули, а грозный бас гулко разнесся под сводами леса. Впрочем не так гулко как мог бы. Причиной тому был, правду сказать, вовсе не страх быть услышанным, а сомненье внезапно закравшееся в его сердце: вдруг толстомордый и вправду святой? Не раз и не два йомену доводилось слышать о том, что в окрестных лесах обретается истинный подвижник; болтали, он даже творил чудеса. Правда, лоснящаяся физиономия с сытым румянцем и масляными глазками не наводила на мысль о посте и святом житии, но недаром же говорят, что образ обманчив, и глаза человека не видят порой божьей воли.
Верзила почувствовал себя неуютно. Однако сдаваться тоже не собирался.
- Коли ты впрямь святой, яви чудо,- насупившись и раздувая ноздри, с вызовом приступил он к новому знакомцу.- Пусть бочонок твой снова наполнится. Или нет,- он сильнее нахмурился, пытаясь найти что-то, способное доказать, что благодать снизошла на его собеседника и осеняет его.- Пусть птицы заговорят по-человечьи. Или хоть твой мул.
Поделиться222020-11-10 10:34:34
Эль был хорош. Но Тук от него отведал только один кувшинчик. Всего один! Про тот, что выпил сразу, едва покинув дом, где упокоился купец, и добравшись до телеги, монах уже забыл. То было не удовольствия ради, а для утоления жажды. Поэтому обида его была истинно великой. Господи... Господи, ну почему каждый проходимец может обидеть святого человека?! В душу наплевать и забыть, а чувствительная натура будет страдать от горя истинного, оплеванная и непонятая.
А этот курощуп еще и ржет, как жеребец принца Джона на площади Ноттингема. Тук хорошо помнил, как тот давил простой люд, не успевший разбежаться с его дороги.
Губы монашьи дрожали в бороде, глаза подернулись влагой.
Немного медом душевную рану обмазал испуг супостата.
Исподлобья глянул монах на верзилу.
- Не тебе указывать, какие чудеса вершить Создателю моими руками, деспот! - в этот момент Тук и впрямь готов был поверить, что сможет совершить одно из чудес неведанных. Но не гоже было тревожить Всевышнего, ради потехи этого невежды. Придется самому выкручиваться, ибо доказать ироду, выпившему весь эль, что кара небесная его не минует, не только ради собственного успокоения, но и ради мудрости жизненной, было надобно.
- А ну! Вернись мне под ногу, гад ползучий! - тут бы притопнуть, но тогда ничего не выйдет. А расчет был прост. Змеюка, как любая тварь дикая лесная, в дом свой завсегда спрятаться спешит, если страшно ей. Ее швырнули, ее откинули, ее впутали в раздор человечий. Куда ей прятаться? Конечно, обратно под колоду, откуда выползла погреться на солнышке в день пригожий. А колода та рядом с ногой монаха. И топать ей не надо. А то спугнется змей несчастный. А вот воздеть руку, свободную от бочонка к кронам деревьев, то можно. То Тук и сделал, будто призывая в помощь Отца Небесного.
Поблескивая шкуркой на утреннем солнце, змея устремилась под колоду и затихла там, небось на многие часы.
- Да прости меня, Господи, - это громко так заголосил отшельник, - за кощунство,- в бороду добавил едва слышно и снова во весь голос:
- За то, что потревожил тебя на потеху этому безбожнику! И спасибо тебе за силу мою! - Тук уложил бочонок в телегу и пал на колени, принялся челом бить в землю и молитву шептать.
- Что стоишь, что столб на площади!? - загневался монах. - Прощения проси, что усомнился в могучести силы Отца нашего! И заставил меня Его потревожить почем зря!- и сам Тук молился, истово так и от сердца, ибо согрешил он. Но согрешил во имя веры этого здоровяка в силы свыше. И немножко ради себя.
Моисей принялся щипать листву с ближайшего куста.
